В молодости я ходила в походы, почти добровольно. В простенькие, без фанатизма.
Байдарка, тихая речка, из невыносимых трудностей только комары и барды с гитарами.
Но подруга уговорила отправиться на Алтай. Видно, я слушала её невнимательно, поскольку слово «пеший» поначалу ускользнуло от восприятия. Ещё через пару дней до меня дошло, Алтай – это горы. Попыталась соскочить, не удалось.
Группа собралась с бору по сосёнке. От бывалых туристов, умеющих одной спичкой выжечь сто гектаров тайги, до девиц, впервые в жизни увидевших палатку.
Раздали продукты, представили инструктора, отправили в неведомое.
Про инструктора. Это был хмурый татуированный мужчина, весь в куполах, кинжалах и грудасто-задастых синих русалках. Хотелось приветствовать вовлечение криминалитета в общественно-полезный труд, но сомнения оставались. Вскоре паззл сложился: мы постоянно натыкались на аккуратно огороженные посевы конопли, маршрут был разработан для обхода сельхозугодий.
С продуктами тоже интересно. Уже на следующее утро рюкзак сильно потяжелел. Списала этот факт на причуды гравитации. Беловодье, земля чудес, там и число пи ведёт себя весьма игриво. Подруга в физические выверты не поверила, вечером учинила сыск и выявила паразиток, перекладывавших свою ношу в чужую поклажу. Паразитки заявили, что им тяжело и непосильно, вместо раскаяния выражая лишь недовольство подругиными дедуктивными способностями.
Не для того их маменька родила, чтоб носить неподъёмное. Это мешает вкушать прелести туризма и окучивать имеющихся холостяков. Холостяки и те, кто неосторожно мимикрировал под них, вяло отбивались и с тоской смотрели на дальние вершины, находя множество плюсов в отшельнической судьбе снежного человека.
Ну вот, мы шли и шли и шли. С рюкзаками. А я ещё несла в руках бидончик с маслом. Там, где было поотвеснее – в зубах. И не уставала благодарить бога за то, что Алтай не Гималаи.
Добрались до зоны альпийских лугов. Мне уже начинало нравиться. Тем более, что оставалось за два дня спуститься вниз. Свет в конце тоннеля, всё такое.
И тут резко испортилась погода, за полчаса вместо солнца и благорастворения - слой града по щиколотку. Плюс выяснилось, что из продуктов остался только хлеб. Тушёнка и прочее таинственно растворились в пространстве.
Подруга, вжившаяся в образ Порфирия Петровича, вмиг расколола поганок: они выкинули всё тяжёлое из рюкзаков.
Люди подобрались законопослушные, до смертоубийства не дошло, хотя втайне все надеялись на инструктора, ему ж не привыкать.
Следующий день под проливным дождём спускались с горы.
Голодные, грязные и злые.
Вечером малость развиднелось. Стали лагерем на какой-то речке. Поели хлеба. Запили речкой.
На коне приехал абориген, второго коня вёл в поводу.
Сказал, что пора жениться, а не на ком.
Похоже, собирался обменять запасного коня на фемину.
Оценивающе оглядел женскую часть отряда и очень быстро ускакал.
Ночью дождь, утром дождь.
Попили речку, заели хлебом.
Инструктор указал направление и исчез. Наверно, отправился сторожить коноплю. Или оценивать урожай, сколько там центнеров с гектара.
На привале кто-то нашёл у себя крохотную баночку мёда. Всем на хлеб по чайной ложке.
Счастье есть (в этой короткой фразе два смысла).
Подруга моя – интеллигентка бог весть в каком поколении, сперва её научили обращаться с ножом и вилкой, только потом ходить и говорить. И на её ломоть, прямо в мёд приземлилась залётная упитанная муха. И увязла. Грязными пальцами была извлечена, вдумчиво осмотрена со всех сторон, и на подругином лице – клянусь! – отчётливо прочиталось желание её облизать. Однако сдержалась, муху стряхнула, облизала пальцы.
На обратном пути, ночью в аэропорту Новосибирска, после бесплодных попыток найти место для спанья и что-нибудь для пропитания, мы с подругой в унисон сказали: – А могли ж на море поехать.
Почему вспомнила.
Февраль и снегу по уши, однако утром в троллейбусе видела трёх молодых людей с рюкзаками и палаткой. Судя по разговору, отправлялись куда-то далеко и высоко.
Двое были радостно оживлены, третий зыркал по сторонам испуганно, выражением лица подавая сигналы SOS. Хотелось взять его за руку и отвести домой, к маме.
Не взяла и не отвела.
Потому что когда всё не так и чёрная полоса тянется за горизонт, мне хочется вернуться, хотя бы на час.
Чтобы сидеть под кедром на берегу Чулышмана, пересвистываться с толстенькими бурундучками и смотреть на серебристые промельки хариусов в быстрой летучей воде.
©drevo_z
